11.03.2013 10:18
комментариев 0
0
-1
Два года, прошедшие после аварии на АЭС «Фукусима», позволяют сделать отчасти парадоксальный вывод – если атомная энергетика не прекратит свое существование (что вряд ли произойдет), то подобные события будут случаться и в будущем. С другой стороны, это совершенно не дает повода отказываться от АЭС, а усилия атомной отрасли должны быть направлены не столько на достижение абсолютной безаварийности, сколько на сведение к минимуму последствий будущих аварий.
Оснований для такого вывода несколько.
Авария в Японии не стала гуманитарный катастрофой и не вызвала общемировой шок сравнимый по своей глубине с чернобыльским. В то же время она оказала существенное влияние на энергетической баланс Японии, на мировые рынки урана и ядерной энергетики, определила тенденции развития этого сектора как минимум на ближайшие одно-два десятилетия. События на АЭС «Фукусима» дали толчок к глубокой переоценке подходов к обеспечению безопасности, привели к отказу от планов развития (или прекращению) ядерной генерации в ряде стран, включая Германию, Италию и Швейцарию.
И, тем не менее, несмотря на заявления о «безусловном и абсолютном приоритете» безопасности, уже после аварии на АЭС «Фукусима» мир стал свидетелем скандалов с поставкой контрафактных комплектующих на атомные станции Южной Кореи, неясной ситуации с допуском парламентской комиссии на площадку АЭС «Фукусима-I» (ставшей поводом для внутреннего расследования в компании TEPCO по факту предоставления неверной информации), обнаружения дефектных парогенераторов на АЭС «Сан-Онофре» в США, из-за которых станция простаивает уже больше года.
О чем это говорит? В повседневной эксплуатации атомных станций все-таки превалируют соображения экономичности, рентабельности, конкуренции, прибыльности. И как только проходит потрясение, вызванное событиями уровня Фукусимы, станции возвращаются к обычной практике работы. Безопасность, безусловно, идет на первом месте, но в каких-то ситуациях включается человеческий фактор, который убеждает, что «наше оборудование не подведет», «наш персонал ошибок не допустит», «необходимо выполнить план» и т. д.
Ядерная энергетика неотделима от человеческого фактора и его негативное влияние на нее неизбежно.
Катализатором этого влияния является, как ни странно, технологическое развитие. Появление все более совершенных систем обеспечения безопасности АЭС, в том числе так называемых пассивных, то есть не зависящих от действий человека, так или иначе ведет к успокоенности. Успокоенность может перерасти в самоуспокоенность, от которой один шаг до небрежности, ошибки. Это часть человеческой психологии, никакими регламентами ее не исправить. Чем строже нормы безопасности, чем точнее следование инструкциям, тем ниже вероятность наступления аварийной ситуации. Но исключить ее полностью невозможно.
Говоря о человеческом факторе, нельзя не упомянуть особенности менталитета, присущие той или иной стране, культуре или философии. Забота в первую очередь о корпоративных интересах, традиционная японская закрытость, ставка на собственные силы стали причиной того, что в первые дни аварии на АЭС «Фукусима» детали происшествия старательно удерживались внутри компании TEPCO, а затем – внутри Японии. Сегодня общепризнанно, в том числе самими японцами, что это помешало своевременно принять ряд важных решений по смягчению последствий аварии.
Но подобная ситуация сохраняется и сегодня, что закономерно, ведь ментальность нации формировалась веками. В январе ряд СМИ сообщили о том, что сегодня в Японии миллиардные подряды на очистку загрязненных территорий получают крупные строительные компании, «имеющие связи в правящей верхушке». При этом у подрядчиков зачастую отсутствуют опыт и технологии для сбора, вывоза и утилизации загрязненного грунта, листвы и т.д. В то же время компании, обладающие такими технологиями, не имеют шансов получить подряд без нужных связей.
Эти примеры подчеркивают особенности японской ментальности и традиций. Однако очевидно, что по мере расширения географии ядерной энергетики миру предстоит столкнуться, по аналогии с «японским фактором», с другими проявлениями самосознания и мироощущения: арабскими, африканскими, китайские…
Что делать в такой ситуации?
Тотальный отказ от ядерной энергетики – вариант утопический и нереализуемый в силу множества причин. Сформировавшиеся энергосистемы, обеспеченность природными ресурсами, технологический потенциал, военная составляющая – вот только некоторые из них. Отдельно взятая страна в отдельный период времени может позволить себе отказаться от ядерной генерации, но глобальный выход из нее на сегодня нереален.
Возможно, имеет смысл конкретизировать задачу, которую необходимо решить, развивая ядерную энергетику. Не стремиться (в том числе за счет необоснованного удорожания) к гипотетической безаварийности, а установить разумно достаточные пределы безопасности и сосредоточить усилия на минимизации последствий возможных аварий в плане воздействия на экологию, персонал, население. Чтобы авария на АЭС, условно говоря, была не страшнее разрыва газопровода.
Авария на газопроводе может привести к взрывам, крупным пожарам, даже человеческим жертвам. Но никто не перестанет добывать и перекачивать газ из-за опасений разрыва трубы. И самое главное – в случае такой аварии людям, ответственным за ее ликвидацию, точно известно, что нужно делать и какие решения принимать.
Важным инструментом снижения влияния человеческого фактора является установление эффективного международного контроля схожего с контролем над распространением ядерных материалов. Наднациональнй контроль, вплоть до введения позиции резидентного международного наблюдателя на каждой АЭС, может смягчить проявления корпоративных, национальных и других особенностей, о которых говорилось выше.
Перефразируя известную фразу Николая Погодина о человеке с ружьем, можно сказать: «Не надо бояться человека на АЭС». Но за ним нужно очень внимательно смотреть и контролировать его действия. Чтобы, даже если он «выстрелит», выстрел ушел в сторону.
Андрей Черкасенко,
председатель Наблюдательного совета Nuclear.Ru
Опубликовано в «Независимой газете», 10 марта 2013 г.
Оснований для такого вывода несколько.
Авария в Японии не стала гуманитарный катастрофой и не вызвала общемировой шок сравнимый по своей глубине с чернобыльским. В то же время она оказала существенное влияние на энергетической баланс Японии, на мировые рынки урана и ядерной энергетики, определила тенденции развития этого сектора как минимум на ближайшие одно-два десятилетия. События на АЭС «Фукусима» дали толчок к глубокой переоценке подходов к обеспечению безопасности, привели к отказу от планов развития (или прекращению) ядерной генерации в ряде стран, включая Германию, Италию и Швейцарию.
И, тем не менее, несмотря на заявления о «безусловном и абсолютном приоритете» безопасности, уже после аварии на АЭС «Фукусима» мир стал свидетелем скандалов с поставкой контрафактных комплектующих на атомные станции Южной Кореи, неясной ситуации с допуском парламентской комиссии на площадку АЭС «Фукусима-I» (ставшей поводом для внутреннего расследования в компании TEPCO по факту предоставления неверной информации), обнаружения дефектных парогенераторов на АЭС «Сан-Онофре» в США, из-за которых станция простаивает уже больше года.
О чем это говорит? В повседневной эксплуатации атомных станций все-таки превалируют соображения экономичности, рентабельности, конкуренции, прибыльности. И как только проходит потрясение, вызванное событиями уровня Фукусимы, станции возвращаются к обычной практике работы. Безопасность, безусловно, идет на первом месте, но в каких-то ситуациях включается человеческий фактор, который убеждает, что «наше оборудование не подведет», «наш персонал ошибок не допустит», «необходимо выполнить план» и т. д.
Ядерная энергетика неотделима от человеческого фактора и его негативное влияние на нее неизбежно.
Катализатором этого влияния является, как ни странно, технологическое развитие. Появление все более совершенных систем обеспечения безопасности АЭС, в том числе так называемых пассивных, то есть не зависящих от действий человека, так или иначе ведет к успокоенности. Успокоенность может перерасти в самоуспокоенность, от которой один шаг до небрежности, ошибки. Это часть человеческой психологии, никакими регламентами ее не исправить. Чем строже нормы безопасности, чем точнее следование инструкциям, тем ниже вероятность наступления аварийной ситуации. Но исключить ее полностью невозможно.
Говоря о человеческом факторе, нельзя не упомянуть особенности менталитета, присущие той или иной стране, культуре или философии. Забота в первую очередь о корпоративных интересах, традиционная японская закрытость, ставка на собственные силы стали причиной того, что в первые дни аварии на АЭС «Фукусима» детали происшествия старательно удерживались внутри компании TEPCO, а затем – внутри Японии. Сегодня общепризнанно, в том числе самими японцами, что это помешало своевременно принять ряд важных решений по смягчению последствий аварии.
Но подобная ситуация сохраняется и сегодня, что закономерно, ведь ментальность нации формировалась веками. В январе ряд СМИ сообщили о том, что сегодня в Японии миллиардные подряды на очистку загрязненных территорий получают крупные строительные компании, «имеющие связи в правящей верхушке». При этом у подрядчиков зачастую отсутствуют опыт и технологии для сбора, вывоза и утилизации загрязненного грунта, листвы и т.д. В то же время компании, обладающие такими технологиями, не имеют шансов получить подряд без нужных связей.
Эти примеры подчеркивают особенности японской ментальности и традиций. Однако очевидно, что по мере расширения географии ядерной энергетики миру предстоит столкнуться, по аналогии с «японским фактором», с другими проявлениями самосознания и мироощущения: арабскими, африканскими, китайские…
Что делать в такой ситуации?
Тотальный отказ от ядерной энергетики – вариант утопический и нереализуемый в силу множества причин. Сформировавшиеся энергосистемы, обеспеченность природными ресурсами, технологический потенциал, военная составляющая – вот только некоторые из них. Отдельно взятая страна в отдельный период времени может позволить себе отказаться от ядерной генерации, но глобальный выход из нее на сегодня нереален.
Возможно, имеет смысл конкретизировать задачу, которую необходимо решить, развивая ядерную энергетику. Не стремиться (в том числе за счет необоснованного удорожания) к гипотетической безаварийности, а установить разумно достаточные пределы безопасности и сосредоточить усилия на минимизации последствий возможных аварий в плане воздействия на экологию, персонал, население. Чтобы авария на АЭС, условно говоря, была не страшнее разрыва газопровода.
Авария на газопроводе может привести к взрывам, крупным пожарам, даже человеческим жертвам. Но никто не перестанет добывать и перекачивать газ из-за опасений разрыва трубы. И самое главное – в случае такой аварии людям, ответственным за ее ликвидацию, точно известно, что нужно делать и какие решения принимать.
Важным инструментом снижения влияния человеческого фактора является установление эффективного международного контроля схожего с контролем над распространением ядерных материалов. Наднациональнй контроль, вплоть до введения позиции резидентного международного наблюдателя на каждой АЭС, может смягчить проявления корпоративных, национальных и других особенностей, о которых говорилось выше.
Перефразируя известную фразу Николая Погодина о человеке с ружьем, можно сказать: «Не надо бояться человека на АЭС». Но за ним нужно очень внимательно смотреть и контролировать его действия. Чтобы, даже если он «выстрелит», выстрел ушел в сторону.
Андрей Черкасенко,
председатель Наблюдательного совета Nuclear.Ru
Опубликовано в «Независимой газете», 10 марта 2013 г.
Комментарии
Comments can be posted only by authorized users